Наступал тот час, когда столица медленно засыпала, и глаза открывала ее сестра – более порочная, извращенная, грязная и способная удивить даже того, кто всю жизнь нежился в ее объятьях. Ночная столица кардинально отличалась от той, что можно было увидеть днем, словно с приходом темноты вся тьма и грязь получала сигнал, и стремилась оставить еще больший отпечаток в мире, чем прежде. Будто пыталась что-то и кому-то доказать.
Альберт, направляющийся к восточной части Северо-Восточного Района, учтиво кивал встречающимся ему на пути стражникам, порой задавая будничные вопросы, вроде «у вас все в порядке» или «надеюсь, ничего не стряслось», и отвечал коротким взглядом тем, кто узнавал в нем, благодаря форме, конечно же, одного из капитанов стражи. Он видел и внимательные, напряженные взгляды тех, кто, быть может, планировал на этот вечер что-то особенное, возможно даже незаконное – он давно научился выделять таких людей из толпы по одному лишь взгляду. Удивительно, насколько похожи взгляды у людей, что планируют что-то или уже сделали.
Пока он миновал улицы, одна за другой, он размышлял о том, почему он до сих пор не закурил. Ведь многие стражники баловались табаком – повидав немало на улицах столицы, не удивительно, что многие пристрастились к нему и к более частому употреблению алкоголя. И он тоже был в числе этих людей. И ему не раз хотелось впустить в легкие едкий дым, в надежде, что это дарует необходимое успокоение. Однако почему-то когда оно так требовалось – он забывал об этом, забывал о существовании табака и его чудесный свойствах. Возможно, к лучшему. Говорят ведь, что те, кто таким образом пренебрегает своим здоровьем, быстро сдают, да и умирало немало. Умереть от болезни легких – не тот конец, который видел для себя Альберт Хаинц. А одышка – не то, с чем он хотел бы столкнуться на улицах столицы в самый неподходящий момент.
«Какие глупости в последнее время лезут мне в голову», - подивился капитан, заворачивая за угол и машинально кладя ладонь на рукоять дубинки, покачивающейся на поясе. Взгляд его в этот же момент стал более внимательным – ноги, наконец, вывели его на улицу, где у него была запланирована встреча. Однако, выйдя на небольшую площадь, на которой сходились три улицы и где в этот час было не так много людей, как могло бы быть днем, Альберт не увидел нужного ему человека. Николас, один из стражников под его началом, появился в поле зрения где-то через полминуты.
- Что-то вы непривычно хмуры, Николас, - подходя ближе и пожимая товарища за запястье, в знак приветствия произнес Альберт. – Плохо спали после ночного патруля?

За время службы Николаса, Альберт давно приписал его к тем людям, что не станут лишний раз задавать вопросы и просто сделают то, что необходимо. Хотя он и считал, что солдат должен помимо четкого исполнения приказов хотя бы иногда задаваться вопросами, почему ему отдали тот или иной приказ – в ином случае он быстро сбрасывал человека со счетов. Потому что тот, кто не задумывается – либо беспросветно глуп, либо готов лизать пятки любому, кто стоит выше него. По крайней мере, практика показывала именно так, а может было и так, что это лишь ему по жизни так везло. И все-таки, Николаса он к таковым не относил. Как и многие в рядах стражи, он давно уже лизнул соли службы стражника, и достаточно было последить за ним некоторое время, чтобы понять, что он не глуп и уж точно не из числа тех, кто готов языком чистить чужие туфли. Однако иногда Альберта волновало то, что он держит в себе вопросы тогда, когда их следовало бы задать – немного чаще, чем, возможно, ожидал сам капитан. Был ли этот случай из таких – все зависело от того, как видит все это сам Николас. По сути, то дело, на которое Альберт его брал с собой, не было из разряда необычных – они всего лишь шли в один из не самых благополучных кварталов; Альберт – как член Красных Орлов – однако что-то волновало Николаса. Но он отчего-то не спешил озвучивать причин своего волнения.
Кивком призывая младшего лейтенанта идти за ним, мужчина широким шагом направился к одной из улиц, уходящих в сторону от небольшой площади.
- Это происходит не в первый и не в последний раз, и это одна из наших прямых задач. Откуда вдруг сомнения? – поинтересовался он на ходу, не глядя на Николаса, вместо этого внимательным взглядом, сквозь прищур, оглядывая окна вторых и третьих этажей зданий, что вскоре потекли по обе стороны улицы.

Когда Альберт попал в стражу, он долгое время думал, что задача стражи состоит в том, чтобы поддерживать порядок на месте своего поста. Когда каждый выполняет свою задачу, покой целого района создается благодаря покою отдельных улиц и кварталов. И лишь спустя много лет службы он понял, что этого недостаточно. Ты можешь не видеть беспорядков, но это не значит, что их нет. Патруль, проходящий по улицам в назначенные часы, не мог знать о том, что происходило за закрытыми дверьми, зашторенными окнами, в тускло освещенных подвалах, в задних комнатах борделей, лавок и трактиров. Все это можно было выяснить лишь проявив чуть больше внимания, чем того требует Устав. Но мало кто станет заниматься подобным – за дополнительный риск никто не платит. Однако, если тебе повезет, возможно, когда-нибудь ты получишь повышение за проявленную смелость и смекалку. Если тебя не убьют раньше. И если не окажется так, что и среди своих есть те, кто охотно закрывают глаза на те дела, на которые ты так усердно пытался пролить свет.
У Альберта, когда он был молод, было много запала и мало страха. Это была его ошибка. Когда нет страха – это хуже всего, так как его отсутствие говорит об отсутствии чувства самосохранения. Впрочем, возможно именно он и помог Хаинцу стать тем, кем он стал. Но с некоторых пор страх вернулся к нему, и это стало для мужчины тревожным звонком. Если, конечно, это не было всего лишь следствием его неумолимого старения.
- К чему быть готовым? – переспросил капитан, хмыкнув в усы. – Неужели вы до сих пор не получили ответ на этот вопрос, младший лейтенант?
Они свернули на небольшую улицу, так как та, что шла к площади, стала забирать на запад. Их же путь лежал на восток.
- И вы ошиблись кое в чем, Николас, - посмотрев на младшего товарища, произнес Альберт строгим тоном. – Задача стражника не патруль. Задача стражника – поддержание порядка, а патруль – лишь один из способов. Не всегда самый лучший.
Они прошли пару метров, Альберт кивнул идущим мимо мужчинам, явно из среднего класса, судя по одежде, и продолжил:
- Я сказал, что вы нужны мне для посещения Квартала Благословенных. По-вашему, мы крадемся и вынюхиваем сейчас? – не глядя на молодого стражника, спокойно спросил капитан. - Вы так видите себе работу Красных Орлов?

Наверное, не стоило ожидать иного ответа. Все-таки, Николас, несмотря на то, что в рядах стражи он пробыл не один год, смотрел на свою службу достаточно поверхностно. Возможно, просто еще не до конца испортился, если можно так сказать. Такие как он видят смысл только в том, что требует Устав, а все, что выходит за его рамки, пусть и не нарушает его, приравнивается к чему-то неправильному, а порой и дикому. Поэтому слова младшего лейтенанта не задели Альберта, скорее заставили задуматься над всем этим. А также о том, что, похоже, работу Красных Орлов он видит в весьма любопытном ключе.
- Я слышал, что вы хотите в ряды Красных Орлов, - заметил Альберт, бросая хмурый взгляд на мусор на углу какой-то уже давно закрытой лавки, краем глаза поглядев на витрину, за которой висела лишь табличка «место продается». – Если это правда, сейчас самое время начинать смотреть шире. Если только вы не планировали вступить в ряды Орлов именно затем, чтобы «красться и вынюхивать», младший лейтенант.
Альберт усмехнулся, сказав это, однако на спутника посмотрел лишь краем глаза, чтобы затем добавить:
- Я позвал вас с собой, потому что доверяю вашим навыкам, Николас, которые могут пригодиться этим вечером. Если это вам не по нраву – в следующий раз я возьму с собой кого-нибудь другого.
Сказав это, мужчина отвернулся и продолжил свой путь по едва освещенному переулку, в котором серый снег, мокрой жижей расползающийся под тяжелыми сапогами, еще и не думал таять.
- Если вы и правда готовы служить этому городу, младший лейтенант, вы должны быть готовы вставать с постели не только ради патруля, - вдруг добавил мужчина. - Если бы он был единственным способом поддержать порядок в этом городе - здесь давным-давно бы творился хаос. Хотя, в последнее время и этого недостаточно, - хмуро заметил Хаинц.

Интересно было, о чем думал Николас сейчас. Решил, что Альберт и впрямь сильно недоволен им или разочарован? Или просто испугался, что этот разговор будет иметь влияние на то, будет ли он приглашен в Красные Орлы или нет? В чем бы ни была причина, он поспешно согласился со словами капитана, и Альберту хотелось надеяться, что младший лейтенант сделал именно потому, что изменил свое мнение (быстро же он!), а не потому, что хотел свести этот разговор на нет. Впрочем, даже если причина была именно в этом, Хаинцу было это не так важно – он не собирался отчитывать Николаса или читать ему лекции на тему того, насколько он еще неопытен в том деле, которому посвятил жизнь, даже если тот не согласен с этим. Он задавал свои вопросы из любопытства и, может быть, с целью слегка подколоть товарища по оружию. С другой стороны, похоже Николас воспринял его слова в ином ключе – вот он, минус более высокого положения! Что бы ты ни сказал, твои слова частенько воспринимают серьезнее, чем то необходимо…
- Хорошо. Раз так, тогда скажите мне, Николас, чем мы сейчас, по-вашему, занимаемся? – поглядев на младшего лейтенанта, спросил Альберт позволив себе легкое любопытство во взгляде. - Говорите прямо, не стесняйтесь.
Ранее он известил Николаса, что собирается отправиться в Квартал Благословенных, чтобы осмотреть обстановку, а Николас ему нужен в качестве напарника в этом деле. Но теперь, после его ранних слов, ему было интересно, что младший лейтенант думает об этом вечернем походе.
Капитану нравилось знать, как мыслят его люди. Каждый из них. Особенно в те минуты, когда они находятся рядом с ним и должны быть ему поддержкой и опорой. Он давно уже уяснил, что главный враг скрывается в умах людей, даже тех, кого он называет «братьями» - порой чужие мысли могут породить не менее страшное чудовище, чем то, что рождается посредством людских деяний. Поэтому он хотел всегда быть в курсе того, что творится в головах членов стражи.

То есть, выходит, Николас считал, что Альберт использует его. Для оценки происходящего, как если бы тот был специалистом. Специалист в области оценки беспорядков на улицах столицы – звучит! Все-таки, младший лейтенант порой умел удивлять. А еще Альберт еще раз нашел подтверждение своему предположению, что Николас немного высокомерен. Впрочем, многие представители стражи этим грешат. Получив в руки хоть какой-то осколок власти над обычными людьми, они порой размахивают им немного чаще, чем стоило бы, забывая, что осколок – ничто против настоящего меча, каким может обладать толпа. Или один человек, просто очень важный…
- Не совсем так. Как я сказал, я взял вас с собой потому, что мне могут пригодиться ваши навыки, младший лейтенант, - терпеливо произнес Хаинц, после того как сделал глубокий вдох. – Навыки солдата. А не наблюдателя. Если мне понадобится свидетель, поверьте, у меня есть к кому обратиться. Я же хотел узнать у вас, что вы думаете насчет нашего небольшого похода, учитывая, что он вас так взволновал.
Последние слова Альберт произнес с вопросительными интонациями, но они были до того слабы, что на вопрос сказанное не потянуло бы даже при всем желании. Но мужчина счел, что продолжать разговор смысла не было, поэтому, когда их сапоги перестали месить серую слякоть подворотни и они вышли на более широкую улицу, спросил, остановившись и развернувшись к товарищу:
- Скажите, младший лейтенант. Вы ведь уже в курсе, что было найдено на Ниточной улице прошлой субботой?
Конечно, он сомневался в том, что был кто-то среди его людей, кто не знал бы о найденном на той неделе трупе оборотня, что умудрился незаметно испустить дух в одном из переулков, однако все же счел необходимым спросить.

Признаться, история с мертвым зверем, чей труп был найден в подворотне одного из небольших спальных кварталов, не шла из головы Альберта все выходные. И даже после того, как ему доставили отчет из Ордена Креста, который он запросил, как представитель городских властей. Полученные данные были крайне любопытными, и даже волнующими. Хаинцу казалось, что он учуял вонь чего-то очень гнилого, но пока не мог понять, откуда она ему слышится. И это не давало ему покоя.
- Да, он действительно умер сам, от полученных ран, - подтвердил капитан, посмотрев на младшего лейтенант, и понизив при этом тон голоса. – Но было кое-что любопытное…
Они стояли в конце небольшой улицы, недалеко от поворота, окруженные трехэтажными жилыми домами, на которой никого кроме них не было. Лишь из окон домов лился тусклый свет наряду с приглушенными голосами, которые были единственной вещью, подтверждающей, что в этом месте вообще обитают живые люди. Здесь особенно остро ощущались запахи канализации, потому что эти улицы и сами были не далеки от ее состояния – ленивым ветром до них то и дело доносило запах нечистот, тянущийся из-за решеток, где приглушенно журчала вода, либо приторный запах аммиака, что впитался в местные мостовые за долгие-долгие годы. Удивительно, как одна часть города может быть настолько непохожей на другую.
Альберту всегда нравилось сравнивать город, будь то столица или нет, с человеком, а худшие места в городе, где смрад способен облепить тебя плотной пленкой – с гниющими органами, пораженными раковой опухолью. Если походить по этим улицам больше десятка лет, рано или поздно перестанешь видеть разницу между ними и раковой опухолью…
- …На теле этого зверя, при детальном изучении, была найдена метка. Татуировка – белая змея. Я узнал эту метку. Такую наносят члены одной банды, достаточно большой, чтобы она до сих пор была одной из проблем этого города. Люди, принадлежащие к ней, промышляют многими незаконными делами – контрабандой, проституцией…  но чаще всего – нелегальным распространением опиума. А этот район города, - капитан указал в конец улицы, - лучший рынок для таких людей.
Сказав это, Альберт сделал паузу, быстро оглядев окна, будто опасаясь, что кто-то мог заметить присутствие стражи и теперь подслушивал, а затем продолжил:
- Медики из Креста сообщили, что этот оборотень, возможно, был одним из тех, кто способен контролировать свое проклятье. Если это так, я хочу узнать, как это, сам зверь и его смерть, связано с этим местом. И связано ли вообще.

Почему не спрятали тело?
Это был хороший вопрос. Вопрос, который можно было бы со вкусом обсуждать. Но Альберт уже давно решил для себя: не спрятали, потому что не могли, а не могли, потому что не имели доступа. Иные варианты казались капитану не убедительными – Белых Змей не просто так считают самыми скользкими преступниками, которых сложнее всего отловить, опередив их на один шаг. Просто они хорошо умеют заметать следы. А тут оставили такой подарочек для стражи? Сомнительно.
- Думаю, потому что сами не знали, что он здесь, - заметил Хаинц, кивая в конец улицы, предлагая возобновить путь. – А может… может и специально. Вот только зачем? Хороший вопрос.
- …Вы собираетесь о нем расспрашивать?
- Если бы мне были известны факты, младший лейтенант… - Альберт покачал головой. – По собачьей морде человека не опознаешь. Татуировка – единственное, что известно об этом человеке. Звере. – Капитан нахмурил брови. – И я не собираюсь расспрашивать. В этом нет нужды. Во-первых, никто не ответит - ведь никто ничего не знает. Во-вторых, как думаете, какой эффект произведет появление двух людей в мундирах на этих улицах? Нам достаточно пройтись по улицам и зайти под пару-тройку крыш, чтобы нужные люди зашевелились. Скажем так… иногда нужно сделать в лодке парочку дыр, чтобы узнать, затаились ли на ней крысы.
Таков был его план с самого начала. Если члены этой шайки знают о том, что произошло с их товарищем, то наверняка ждут появления стражи. Что именно она будет знать – они не знают. Если есть из-за чего переживать – кто-нибудь, но обязательно зашевелится. А если они ничего не знают… зашевелятся еще быстрее. Когда в числе твоих людей ходит оборотень, способный контролировать превращения – сложно не заметить пропажу столь редкого кадра.
«Должно быть, узнавать о таких вещах из газет – не слишком приятно», - мысленно хмыкнул Хаинц.

Ожидал ли Альберт, что крысы побегут? Не совсем. Но в том, что они зашевелятся – почти не сомневался. Не одни, так другие. Капитан стражи просто так в таких местах не появляется – это знают все. Самые умные могут, конечно, просчитать, что такой «визит вежливости» не так прост, но это не умалит опасений, которые могут появиться. Ведь нельзя сказать наверняка, что может означать такой визит: никогда нельзя знать наверняка, пришли ли власти по твою душу или по душу твоих товарищей по «бизнесу». И те, кому есть, что скрывать через день-два или даже три – но зашевелятся. Мухи всегда шевелятся. Дергают за нужные ниточки – а на другом конце города звонят нужные колокольчики. Наблюдать за этим всегда занятно.
- Нет. Надеюсь на то, что ищу их в правильном месте, - сознался Хаинц.
Он не был уверен, что ищет там, где следовало. Все, что он мог это лишь догадываться, откуда стоит искать. Это место, этот квартал, носящий неподходящее ему название, что не раз можно было упомянуть в биографии Альберта Хаинца, нередко был отправной точкой в том или ином деле. Или был тем местом, куда стекались все ниточки. Но так было не всегда. И сомневаться в правильности своего выбора у капитана был повод.
- Под чью крышу зайдем в первую очередь?
В ответ на вопрос мужчина усмехнулся, хитро посмотрев на своего товарища. Похоже, сомнения, которые терзали его в самом начале, сошли на нет. Вместо недоверчивости и сомнений в том, что предприятие можно считать разумным, которые Альберт видел в глазах молодого товарища, теперь было больше решимости. Возможно, даже азарта? Может быть.
- Гляжу, вы полны решимости, младший лейтенант. Это хорошо, - слабо улыбаясь в усы, заметил Альберт. – Она тоже можем нам сегодня пригодиться. Главное постарайтесь вести себя так, чтобы неприятности сами вас не нашли. Стражу здесь не любят, как вы могли догадаться, - уже более серьезно добавил капитан. – На самом деле, идти сюда вдвоем – рисковое предприятие. Особенно в мундирах. Слишком уж много людей хотели бы видеть вашего покорного слугу в деревянном ящике, который затем спустили бы на воду в дальней части порта.
Он сделал паузу, понимая, что до сих пор не ответил на заданный ему вопрос.
- Зайдем сперва в одно место. Там у меня есть пара знакомых. Оттуда начать будет лучше всего.

У Альберта люди делились на четыре типа: к первому относились те, кого он уважал, к кому прислушивался; ко второму – те, кто уважал его; к третьему – те, до кого ему не было дела; к четвертому – те люди, которым не было дела до него. Большинство солдат, которых он относил ко второму типу, делились еще на три типа: одни действительно пытались что-то сделать, вторые могли бы, но либо боялись, либо не хотели особо, а третьи делали только то, что им диктовал Устав, стараясь не привлекать особого внимания. Когда-то Альберт отнес Николаса ко второму типу, поэтому младший лейтенант мысленно иногда именовался «вторым типом второго типа».
Младший лейтенант действительно был не так прост. Он, как и Альберт когда-то, неплохо понимал, в какой клоаке находится большую часть своего времени, и знал, куда надо грести, чтобы не потонуть в ней. Он вполне мог взять инициативу на себя, мог бы стать авторитетом для младших товарищей, а для каких-то, вероятно, им и был. По разным причинам. Он был неплохим бойцом, при этом – не брезговал думать над тем, что делает, говорит, а также, зачем это делает и почему. Проще говоря – он был тем, кто мог. Если бы захотел. И именно в этом, по мнению Хаинца, была проблема. Младший лейтенант не особо хотел. При этом его целью были Красные Орлы. Высокая цель. Слишком высокая для того, кто не хочет. Возможно по этой причине, когда Николас попадал под его прямое командование, Альберт ставил его в такое положение, которое бы требовало от него инициативности. Или хотя бы попыток ее проявления. Конечно, пока ты служишь в армии и набиваешь шишки в страже, появится несколько десятков людей, которые дадут тебе понять, что инициатива – вещь наказуемая. Однако важно понять, когда настало время оставить это позади.
- Если всегда будете оглядываться на приказы, младший лейтенант – у вас не будет время на то, чтобы самому их отдавать, - не глядя на товарища, заметил Хаинц, но затем более дружелюбно заметил: - У вас есть голова на плечах. Думаю, без моих наставлений этим вечером вы вполне справитесь и сами. Действуйте по ситуации. Главное помните, - он вдруг остановился и положил руку Николасу на плечо, странно блеснув глазами, - мы все еще на дежурстве. Но другим об этом знать не обязательно.
Сказав это, он кивнул, предлагая свернуть за угол, после чего двинулся туда сам.
Перед ними, как из-под земли, выросли массивные деревянные двери, освещенные масляными фонарями, свет от которых падал на длинную вывеску. Рядом с названием на ней радовали глаз вырезанные на дереве пивные бочки и девицы в коротких пышных юбках, которые, вероятно, могли встретиться в местном пабе в качестве официанток. Если верить вывеске, конечно же. Впрочем, если верить ей же, в пабе их должна была встретить за прилавком говорящая свинья.
- Расслабьтесь, младший лейтенант, - уже открыто улыбаясь, произнес Хаинц, проходя мимо товарища, похлопав при этом того по плечу, прежде чем отворить двери и выпустить жар и гомон, царившие в помещении, на прохладные улицы столицы.

Старый паб встретил их жарким воздухом, в котором витал типичный для такого места вечерний аромат, состоящий из пыльного запаха дыма от раскуренных сигарет, от которого хотелось кашлять; слышащегося душка со стороны немытых тел посетителей; запахов гари, что тянулись откуда-то из дальней части зала; и, конечно же, запаха дешевого пива, разлитого на и без того пропитанное дешевым спиртным дерево – как того, из которого были сооружены местные столы, так и того, что скрипело под ногами.
Появление в дверях стражи заметили с легким запозданием – сперва кто-то один, следом за ним второй, а затем уже третий, четвертый – и все остальные, кто был еще достаточно трезв. Многих мундиры напугали, другим не было до этого дела, потому что те были слишком пьяны, но были и те, кто косился на представителей стражи хмуро, с неодобрением. И пусть шум в переполненном зале стих ненамного, а музыка, льющаяся от инструментов простенького музыкального коллектива, занявшего место в дальнем углу зала, все еще играла, без труда угадывался момент, когда именно в воздухе повисло напряжение.
- Спокойно, мы на отдыхе. Пейте, веселитесь – мы пришли не для того, чтобы портить вам вечер, - дружелюбно и нарочито громко, произнес Хаинц, поднимая руки ладонями вперед и напустив на лицо простодушное выражение. По крайней мере, ему хотелось верить, что он вообще способен на нечто подобное.
Со стороны какого-то стола мужчина услышал совсем тихие слова, будто специально сказанные с таким уровнем громкости, чтобы их можно было услышать, но не распознать, кто именно их сказал:
- Рожи капитана достаточно, чтобы вечер был испорчен.
Альберт, сделавший вид, что не услышал ни единого слова, спокойно прошел вдоль стены, мимо всего зала, что располагался по левую руку, и остановился лишь когда дошел до самого его конца, где почти на всю стену растягивалась солидного вида барная стойка. Наверное, вся эта стойка стоила дороже, чем все это место целиком.
Там, подливая выпивку в рюмку какого-то очередного посетителя, опираясь одним локтем на исцарапанное покрытие стойки, стоял сам владелец. Низковатый мужчина с блестящий лысиной и телом, имеющим форму груши, на котором была желтоватая (то ли от старости, то ли от освещения) рубашка, заприметил его сразу же, как только капитан и его помощник попали в поле его зрения.
И Хаинц улыбнулся, когда заметил, как страх, мелькнувший в его глазах на долю секунды, спешно сменился притворной радостью, сопровожденной улыбкой, в которую сложились полные губы, располагающиеся слишком близко к мелкому и невыразительному подбородку.

Альберт не смог бы точно сказать, когда именно между ним и владельцем данного питейного заведения испортились отношения. Возможно, когда он еще был новичком в страже, не отслужившим и пяти лет, а может, уже во второй половине первого десятка службы. Одно он мог сказать точно – они знали друг друга давно. И спектр их отношений был крайне насыщенным. Пожалуй, если бы Альберт был писателем, то он смог бы написать тройку-четверку книг, рассказывающих о том, насколько насыщенным.
Но сейчас, несмотря на все светлые и темные моменты их совместной биографии, у Хаинца не было причин прижимать этого человека к стенке, пусть тот явно подозревал обратное. Не удивительно, впрочем. Последняя их встреча, лицом к лицу, хорошо запомнилась им обоим, несмотря на то, что с тех пор прошло, наверное, года три.
- Хаинц! – нервно поприветствовал он, натягивая на лицо улыбку, когда та слегка спала, стоило только мужчине поглядеть на опершегося на стойку Николаса. – Какими судьбами?
- Шли мимо – решили зайти. День выдался тяжелый, - спокойно ответил капитан, сделав вид, что не заметил волнение хозяина, и краем глаза провожая коренастую женщину, которой тот дал распоряжения принести пива.
«Даже забыл спросить какого, - мысленно усмехнулся капитан. – Ох как перенервничал-то, Арчи. Неужели натворил что?»
- Знакомьтесь, младший лейтенант, - обратился он к Николасу, садясь на один из высоких стульев у стойки, не отводя взгляда от хозяина кабачка. – Арчибальд Дэра́.
Лысый мужчина перебежал глазками с капитана на лейтенанта, а затем повторил, после чего нервно улыбнулся. Глядя на это Альберт вздохнул и положил руки на стойку, принимая расслабленную позу, сказав:
- Да успокойся ты. Я здесь не по твою душу. Сказал же – мы на отдыхе.
- Я могу вспомнить немало случаев, когда ты говорил то же самое, - хмуро заметил хозяин, впрочем, заметно успокоившись, - а затем устраивал здесь театр Иного.
- Не в этот раз. Если только сам повода не дашь, - заметив, что в темном дверном проеме, ведущем в подсобные помещения, показалась широкоплечая фигура одного из местных вышибал, произнес Хаинц. – Давно охрану-то сменил.
- Давно, - буркнул в ответ Арчибальд, после чего тут же спросил: - Заказывать-то будешь чего-нибудь?
- Принеси что-нибудь поприличнее. И будь добр, не разбавляй, - мирно отозвался капитан, после чего с улыбкой, не заметной под усами, проводил хозяина взглядом.
Поглядев на то, как тот перебрасывается парой фраз с охранником, а затем идет к другим посетителям, сидящим за стойкой, он посмотрел на Николаса.
- Вот они, плоды службы – в городе не найдется ни одного трактира, где бы владелец не имел на тебя зуб, а то и два, - он усмехнулся, а затем оглядел полный зал, лежащий за их спинами.

В ответ на заявление Николаса Альберт лишь усмехнулся в усы, посмотрев на молодого стражника, а затем вновь обратив взор в сторону зала.
Первыми на глаза попадались рабочие с фабрик, которые узнавались по сутулым фигурам, грязно-серым усталым лицам, а где-то и потемневшей кожей на кончиках пальцев, которую было видно даже в местном грязно-коричневом освещении. На некоторых до сих пор была рабочая форма, на которой прослеживались отпечатки их работы – у каждого своей: если у одного человека на старой рубахе были заметны уже не отстирывающиеся масляные пятна, то у другого штаны уже не отстирывались от черноты угля. Но были здесь и люди, о способе заработка можно было лишь гадать. Кто-то с хмурыми лицами беседовал о чем-то своем, другие просто пили, либо одни, либо в чьей-то компании, кто-то находил в этом утешение, а кто-то – возможность развеселиться еще больше. Были те, кто стучал ногами в такт мелодии, льющейся с инструментов музыкантов, как и те, кто, казалось, даже не замечал их присутствия, тихо напевая что-то свое. Некоторые тут явно сидели уже не первые сутки – одного взгляда на этих людей было достаточно, чтобы сделать такой вывод, слишком уж пьяны они были для такого относительно раннего вечера. Были также и те, кто напиваться сегодня не собирались, а просто коротали время до прихода домой, где, быть может, их ждали не слишком счастливые жены или даже холодная постель. Среди этих людей, что не спешили вливать в себя местное пойло, и были те, кто до сих пор поглядывал в сторону неожиданно нагрянувших в заведение стражей порядка.
- Давно я не бывал в таких местах, - честно признался Хаинц, отворачиваясь от зала и вяло оглядывая полки на стене напротив, заставленные бутылками самого разного вида и размера. Удивительно, что среди такого огромного числа выпивки, не найдется ни одной стоящей. – Когда был в вашем возрасте, младший лейтенант, меня можно было бы найти за одним из таких столов. Наверное, поэтому сейчас с таким трудом напиваюсь, - усмехнулся он, посмотрев на товарища. – Как же коротают время после службы в нынешнее время?
Спросив это, он уже смотрел на подошедшую к ним коренастую официантку с подносом, чьи густые черные волосы, жесткие на вид, падали на широкие открытые плечи. Та вежливо улыбнулась, ставя перед младшим лейтенантом кружку темного пива, а перед капитаном – какой-то пузырь и небольшую рюмку, но Альберт по ее глазам видел, что стражу ей обслуживать не очень-то нравится.
- Куда же наш друг, Арчибальд, запропастился? – поинтересовался он у нее.
- В туалет отошел, - неискренне улыбнулась она в ответ, а затем пошла прочь, взяв поднос подмышку.

Сказанное Николасом совсем не удивило Хаинца – у него самого давно сложилось впечатление, что стражник, который редко заходит после своей смены в трактир, где он может выпить без осуждающего взгляда супруги или любовницы – вид представителя закона, который если где и существует, то только в мечтах тех самых женщин, которые ждут вечерами своих мужей в мундирах.
Тяга стражника к питейным заведениям после окончания дневной или ночной службы – явление такое же нормальное, как тяга шлюхи к содержимому кошелька богатого господина. В какой бы год своей службы Хаинц не зашел в до боли ему знакомый трактир – он неминуемо встречался с кем-то из коллег. В свое время ему даже приходилось уходить подальше от района, в котором он нес службу, чтобы не встретиться с кем-то из знакомых тогда, когда этого хотелось меньше всего. Это же нередко становилось причиной попадания в самые разные ситуации. Некоторые из них находили свое завершение в госпитале.
Размышляя о былых временах, поражаясь тому, как же быстро летит время, и куда же делась вся эта его юношеская прыть, которой так выделялся на его фоне младший лейтенант, Хаинц не сразу обратил внимание на то, что Николас заинтересовался хозяином паба.
- Никогда бы не подумал, что вы хотите оказать кому-то помощь подобного рода, младший лейтенант, - усмехнулся он, отпивая из грязноватой рюмки дрянной коньяк. – Но кто знает, может быть, нашему другу и впрямь нужна помощь?..
Возможно, стоило еще что-нибудь сказать. Возможно, стоило сказать, что мужчина, ранее стоявший в дверном проеме, тоже куда-то исчез. И что среди официанток, находящихся в зале, никто в их сторону не смотрит.
- Служить и защищать, - зачем-то сказал капитан, глядя на жидкость, блестящую в рюмке.